Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! - Страница 34

– Кто это? – подозрительно спросил ранольцев Голицын. В штате поднадзорной базы, насколько он знал, женщин не значилось. Уж не вскрыли ли они случайно нарушение договоренностей?

– Какая-то француженка, – опередил хозяев с ответом Хохлов. – По крайней мере говорит она по-французски… Кажется.

– Что она здесь делает? – задал новый вопрос Иван, обращаясь опять же к ранольцам.

– Это местная журналистка, – поспешил пояснить Замг. Его лицо вновь приняло прежнее любезное выражение.

– Ничего себе местная, – хмыкнул Голицын, живо представив себе знакомую картинку из учебного фильма: высокий темнокожий тутси, коренастый еще более темнокожий хуту и малыш пигмей-тва.

– Для них все земляне – местные, – заметил Хохлов.

Между тем, замерев в дверях, блондинка обвела ошалелыми глазами зал и что-то жалостливо пролепетала. Она явно попала совсем не туда, куда стремилась.

– Что она говорит? – спросил Иван Пашку.

– А я-то откуда знаю? – пожал плечами тот.

– Так ты ж вроде сказал, что она по-французски…

– По-французски, – кивнул Хохлов. – Теперь я точно уверен. Я год пытался его учить.

– Ну и?

– Что «ну»? Забросил, так почти ничего и не выучив.

– Ну, скажи хоть что-нибудь! – потребовал Голицын.

– Э… Бонжур… Мадам… – выдавил из себя, наморщив лоб, Пашка.

Лицо журналистки мгновенно просветлело. Повернувшись к Хохлову она быстро-быстро заговорила на своем птичьем языке.

– Ну что? – поинтересовался Иван, когда девушка, наконец, умолкла.

– Да не понимаю я! – развел руками Пашка.

– На базе ее с коллегой сопровождал курсант, владеющий местным диалектом, – пояснил Замг. – Ума не приложу, как она могла потеряться.

– Сейчас все исправим, – Гнис направился к выходу.

– Погодите, – остановил его Иван. – Вы говорите по-английски, мадмуазель? – спросил он, повернувшись к девушке.

Ее лицо вновь просияло.

– Да, конечно! – охотно перешла она на язык Шекспира, Байрона и Джоан Роулинг.

– Кто вы и что здесь делаете? – спросил Голицын.

– Странный вопрос! Я – Николь Декуар, фотокорреспондент, – она подалась вперед левым плечом, и Иван только сейчас заметил на ее руке белую повязку с надписью «Пресса». – Мы с Оливье Дезайи находимся здесь по вашему приглашению.

– По нашему приглашению? – переспросил Голицын.

– Она принимает нас за ранольцев! – догадался Пашка. – Мадмуазель, уточните, пожалуйста, по чьему приглашению вы здесь находитесь? – перешел и он на английский.

– Вашего руководства… Командования… – слегка растерялась девушка. – Я не в курсе, кого конкретно. Оливье должен знать.

– И где же этот всезнающий Оливье? – продолжил допрос Иван.

– В том-то и дело, что он и сопровождающий нас молодой человек – между нами говоря, его французский просто ужасен – куда-то запропастились! Я буквально на секунду отвлеклась – и их нет.

– Могу я поинтересоваться, что она говорит? – вежливо осведомился Замг.

– Говорит, что находится здесь по приглашению вашего командования…

– Это чистая правда! – горячо заверил ранолец.

– И что ее коллега и местный сопровождающий куда-то потерялись, – закончил Голицын.

– Сию минуту их найду! – третья попытка Гниса покинуть зал оказалась, наконец, успешной.

– Насколько я знаю, условия соглашения не запрещают нам приглашать на базу местных журналистов, – вкрадчиво проговорил Замг.

– Полагаю, что так, – кивнул Иван.

– В таком случае инцидент можно считать исчерпанным? – уточнил ранолец.

– А был какой-то инцидент? – «включил дурачка» Голицын.

– Вы снова правы! – улыбнулся курсант в темно-серой форме.

– Ваш сопровождающий сейчас будет найден, – вновь повернулся к девушке Иван. – У вас есть с собой какие-нибудь документы?

– Разумеется, – принялась судорожно рыться в карманах куртки Николь. – Вот, удостоверение журналиста, – она извлекла на свет и протянула Голицыну ламинированную карточку. – А в чем дело?

– Обычная формальность, – Иван поднес к глазам удостоверение. Оно было на французском языке, но фотография явно принадлежала его собеседнице. Проведя документ над верхней пластиной браслета, Голицын незаметно сфотографировал его для дальнейшего изучения. – Благодарю вас, – он вернул карточку девушке. – Какое издание вы представляете?

– Там же все написано, – заметила та. – «Нэшнл Джиографик». Проверяете? – хмыкнула она.

– Уточняю, – буркнул Иван.

В этот момент в зал вернулся Гнис – в сопровождении еще одного ранольца и высокого широкоплечего мужчины в таких же, как у Николь, широких камуфлированных штанах и защитного цвета майке с черной надписью «Пресса» на груди. Пока ранолец многословно извинялся перед девушкой за свою невнимательность – понять его легко было безо всякого перевода, Оливье Дезайи, а это мог быть только он, с любопытством оглядывал операционный центр.

Внезапно француз протянул руку вперед и что-то громко спросил у своего провожатого. Оглянувшись в указанном Оливье направлении, Иван увидел, как диаграммы на самом большом из экранов принялись резко менять цвет – с зеленого на кроваво-красный.

– Что это? – спросил в свою очередь Голицын.

Ответа не последовало.

– Что это? – повторил Иван, в упор приблизившись к Замгу.

– Сигнал тревоги, – неохотно процедил ранолец. – Уровень напряжения – десять. Прогноз негативный.

– То есть? – не отставал Голицын.

– То есть готовим к вылету катер, – взял уже себя в руки его собеседник. – Есть работа для мобильной группы.